Помню!
Ведь помню! Хотя то лето в прошлом уже давно, былью поросло.
От зноя и жарищи в голове овсяная каша, которую размазней называют еще.
Что мне за пакостная ерунда иногда навязчиво чудится? Вот, гадина, пристала, у меня в горле, словно экономическая амнистия у правительства российского, костью стоит. Отчего эти нехорошие вещи со мною такие иногда творятся. Вот откель на меня беда-то напрыгнула такая!
Скакал июньским утром, в утреннее время, по весеннему лугу, бодрый еще, но уже от старости, поседевший прилично, кентавр. Не поверите, настоящий кентавр скакал. Я его лицезрел, безусловно, видел воочию! Да он тоже меня наверняка видел, оборачивался в мою сторону, и фыркал по-лошадиному, на ходу.
Не раз его видел на том месте, не удержался, рассказал своим родственникам, а они меня, после моих рассказов собираются отправить, вы только подумайте, как можно быстрее, прямо-таки в сумасшедший дом. Мол, там мне безопаснее будет, и им безопаснее будет. Отдохнешь, мол, поправишься, и все будет хорошо, кентавры в свою Древнюю Грецию вернется.
За что туда-то, в чем моя была вина перед родственниками? Наверное, от зависти, завидуют мне родичи темного цвета завистью. Не могут видеть при всем желании того, в любое время суток, что вижу я этой весной, что могу сквозь дымку прохладного утра углядеть я.
А я так скажу, ну и кефирчик постный, во время поста великого, со всеми вами. От ваших козней коней не двину, в ящик не сыграю. Моих глаз, даже в том, нехорошем доме, все равно, при всех стараниях, не лишите.
Я видел его, я знаю отлично, что он есть, он существует.